Третий Всесоюзный съезд советских композиторов собрался в знаменательное время, когда весь наш народ осуществляет грандиозные задачи коммунистического строительства, начертанные XXII съездом КПСС.

<…> Нельзя не сказать здесь и о том, что где-то в стороне от большой жизни нашей музыки существует замкнутый узкий мирок формальных поисков, бесплодного экспериментирования. Речь идет о додекафонных, серийных, пуантилистских экспериментах небольшой группки молодых композиторов, среди которых — москвич А.Волконский, украинец В.Сильвестров. Прошел через эту додекафонную моду и эстонский композитор А. Пярт.
Податливость к модной одежде «с чужого плеча» свидетельствует, конечно, об идейной незрелости какой-то части нашей композиторской молодежи. А между тем несостоятельность додекафонических опытов достаточно ясно видна, например, на таком произведении, как «Некролог» Пярта. Оно посвящено памяти жертв фашизма. Однако этому сочинению присуще то, что характерно для опусов зарубежных «авангардистов» — сверхэкспрессивная, чисто натуралистическая передача состояний страха, ужаса, безысходной подавленности. Талантливый (он доказал это рядом других сочинений) композитор, А.Пярт оказался бессильным воплотить избранными им средствами главное в антифашистской теме — величие подвига, гнев и протест, пафос борьбы. Так самими творческими результатами развенчиваются попытки использовать средства «авангардистской» буржуазной музыки для воплощения прогрессивных идей эпохи.
Нашим молодым «экспериментаторам» нужно понять, что существует грань между свободой творческих поисков и беспринципностью.
Мы склонны думать, что наши доморощенные «авангардисты» переживают своего рода «детскую болезнь левизны». Те из них, кто по-настоящему талантлив, несомненно сумеют переболеть этой болезнью и устремиться вперед — к большому искусству современности.

<…> Несколько перефразируя слова М. Шолохова, можно сказать: «У нас перо каждого творца пишет свободно, по-своему, индивидуально, но чувства у всех едины — они с партией, с народом». И сколько бы ни твердили идеологи буржуазии, что советские художники лишены свободы творчества, мы знаем цену этой лжи, ибо подлинная свобода творчества — это прежде всего свобода выражения мыслей и чувств большинства людей, народа.