Арсений Авраамовъ

Смычковый полихордъ
Музыкальный современникъ. Ноябрь. Книга третья. 1916 г.
Стр. 44-52, фрагменты. Орфография и пунктуация автора (за исключением букв "ять" и Ъ в конце слов).

ного в наши дни пишется и говорится об ультрахроматических возможностях, обертоновом строе, грядущем разрыве с отжившей свой век „равномерной темперацией" etc, etc... Несомненно, однако, что все эти писания и разго воры останутся втуне до тех пор, пока мы не услышим созвучий, с которыми знакомы только по теоретическим разсуждениям. Нужен инструмент, на котором можно было бы воспроизвести их.

Существующие типы музыкальных инструментов для этой цели абсолютно непригодны: клавишные — не вмещают и десятой доли тех звуков, которые необходимы для простейших гармонических оборотов в расширенных звукорядах будущаго; смычковые, обладая свободной интонацией, не допускают (при одномъ исполнителе) более широких гармоний, чем простое двоезвучие.

Необходимо создать инструмент, совмещающий следующия качества:

1) длительный тон, силою котораго исполнитель может управлять в любой момент звучания,

2) абсолютно свободную интонацию: „сплошной" звукоряд от суб контр до пятичертной октавы включительно и

3) полифоническую структуру, дающую возможность одному исполнителю извлекать сколь угодно сложные комплексы тонов.

Смычковый полихорд — первый опыт конструирования такого типа музыкальнаго инструмента. Автору, лучше чем кому-либо, известны несовершенства его: он, конечно, ни в коем случае не подлежит критике в настоящем своем виде с точки зрения возможностей художественнаго исполнения. Достаточно того, что даже в этом эскизном проекте он далеко оставляет за собою „фисгармонию" и более или менее приближается к сольному смычковому квинтету, допуская и индивидуализацию реальных голосов и безграничное разнообразие гармонических комплексов при единственном исполнителе.

На чертеже I схематически изображена самая существенная часть инструмента в продольно-вертикальном разрезе.
Вдоль верхней поверхности клавиши е; по серединe ея, протянута струна а-b (пунктир), укрепленная неподвижно на колках с; натяжение ея регулируется вращательно-подвижным колком c1 на противоположном конце клавиши. Неподвижныя подставки d и d1 ограничивают звучащую часть струны, возвышая ее над уровнем клавиши на 3,5 миллиметра. Пружина f, упирающаяся в деку, поддерживает клавишу в горизонтальном положении. Точка о является центром качания, так что при нажимe пальцем струны у конца a , конец b подымается вверх, прикасаясь в этом положении к поверхности смычка i. Пружина должна быть достаточно сильна, чтобы связь струны со смычком наступала не раньше, чем струна будет уже плотно прижата к клавише: только при таком условии возможен ясный и чистый тон. Поверхность клавиши слегка вогнута к середине. Ширина ея — 2 сантиметра. Палец может быть поставлен в любом месте до точки s, что дает полную октаву со сколь угодно тонкими иэмерениями интонации в ея пределах. 28 таких клавишей, размещенных параллельно друг дружке по всей поверхности деки, образуют, таким образом, „клавиатуру" шириною в 70 сантиметров, (см. черт. III), обращенную к исполнителю концом а. Настройка струн — в порядке восходящаго натуральнаго септаккорда: c-e-g-b (7)

Таким образом, каждая пятая по порядку струна дает тон, лежащей октавою выше тона первой и весь диапазон инструмента (принимая во внимание октаву наименьшей струны) — около 8-ми октав, выполненных сплошным звукорядом от субконтроктавы до пятичертной включи тельно. Строго говоря, любая кварта вверх может быть получена на следующей струне и грифообразная часть клавиши (as) могла бы быть значительно короче, но приходится учесть то обстоятельство, что при совре менных гармонических тенденциях может понадобиться одновременно более четырех звуков в одной октаве и придется прибегнуть к игре «на позициях».

Смычок полихорда устроен следующим образом: на цилиндрически вогнутой кольцевой поверхности NN (черт. II) проделаны отверстия в нe сколько рядов, в которыя на определенном расстоянии (аа' bb'...) продеты волосы, образующие внутри кольца, при достаточном количестве хорд, приближающуюся к кругу поверхность той же формы, что и само наружное кольцо. Проэкция этой поверхности дана схематически на чертеже I. Чтобы возможно было внутреннее коcaниe струн к поверхности волос, устроено смычковое колесо К, приводной шкив котораго к вынесенъ за пределы корпуса инструмента посредством стержней (к1), соединяющих оба обода (см. черт. III). Ременная передача соединяет приводной шкив с ведущим шкивом, который, в свою очередь получает вращение от ног исполнителя через кривошипный механизм.

 

Конструкция смычковаго колеса должна удовлетворять сле дующим условиям: передача должна быть безшумной, почему и следует отдать предпочтете ременной передаче перед жесткой; механизм должен быть достаточно чуток, чтобы повиноваться мускульному чувству ног исполнителя. Если указать еще на то, что поверхность (h) деки выпукла в такой же мере, в какой вогнута поверхность (i) смычка, т. е. что оба представляют части окружности одного и того же радиуса, то вся конструкция инструмента и способ исполнения на нем становятся ясны: нажимая одновременно в должных мeстах несколько „клавишей" у конца а и вращая ногами смычковое колесо, исполнитель имеет возможность извлечь из полихорда хотя бы десятизвучный аккорд с произвольно выбранными интонациями для каждаго тона. Как только исполнитель освобождает струну из-под пальца, она отрывается действием пружины от смычка и в тот же момент звук ея заглушается демфером, ряд которых закрывает струны сверху в их основном горизонтальном положении.

Конечно, „техника" и здесь будет ограничивать гармоническия возможности в смысле расположений аккорда, боле или менее широких, но при общей незначительной ширина (менее 1 аршина) всей „клавиатуры" их будет все же безконечно больше, чем напр. у фортепиано, где уйти от шаблона без арпеджирования гармоний нет никакой возможности. Я не говорю уже о том, что самих аккордов не в пример темперованным фортепиано и органу — безчисленное множество, ибо на каждой струне, как на скрипке, можно выбрать любую из безчисленнаго множества находящихся на ней точек.

У инструмента в потенциальном виде имеются все задатки живого музыкальнаго организма, обезпечивающие возможность художественнаго исполнения на нем музыкальных произведений будущего. В самом деле: при наличности чуткаго механизма, связующаго педали со смычком (стержни к' могут быть раздвижными в видах темброваго разнообразия), контакт нервно-мускульнаго аппарата исполнителя со струнами и смычком столь же полон, как и у скрипки или виолончели: струны — непосредственно под пальцами; сила и характер звучания каждой из них, даже при неизменно равномерном вращении смычка, друг от друга независимы, и вся скрипичная техника может быть целиком перенесена на полихорд с тою лишь разницею, что в начальный и конечный момент звучания не смычок отрывается от струны, а струна от смычка. Если в будущем удастся заменить волос иным материалом, из котораго можно будет создать нить произвольно большой длины, — смычок может стать и линейным, одетым внизу на приводной шкив, а над струнами — на два ролика, между которыми он будет подобен обычному смычку; в настоящее время этому помешали бы узелки в местах скрeпa каждаго волосяного кольца.

Возникают сами собою три серьезных вопроса:

- в какой мере исполнима на смычковом полихорде музыкальная литература прошлаго и настоящаго?

- какого рода гармонические возможности открывает новый инструмент?

- не будет ли отсутствие фиксированной системы тонов камнем преткновения для развития богатых форм на новой гармонической основе?

Ответы на данные вопросы таковы:

1. Всякое музыкальное произведение опирающееся в архитектонике своей на истинную логику звуков будет исполнимо на полихорде, как в наши дни оно может быть исполнено смычковым и вокальным ансамблем. Все же произведения, возникшия из- под пальцев на клавишах фортепиано, изобилующия всякаго рода „ложными" последовательностями и энгармонизмами потребуют для себя исполнителя, в голове котораго нет иных звуков кроме 12-ти темперованных, слух котораго „абсолютно" и безнадежно извращен долгим пребывашем в «wohl»- темперованных звуковых сферах. Есть ли таковые музыканты? Если и есть — смычковый полихорд им совершенно безполезен: у них есть фортепиано, вполне их удовлетворяющее, а... от добра добра не ищут... Возврат к чистому строю отнимет у музыки все пресловутыя завоевания последняго века: уменьшенный септаккорд в каждом отдельном случай будет иметь не 24 разрешения — а одно единственное; увеличенное трезвучие в каждом из трех основных положений сохранит диссонантность увеличенной квинты или уменьшенной кварты столь явственно, что „разрешения" потребует именно диссонирующей интервал, и таковое будет опять-таки единственным для каждаго положения трезвучия. Проигрываем ли мы от этого в богатстве средств? Отнюдь нет, ибо зато от каждаго звука мы можем построить четыре действительно различных уменьшенных септаккорда и три увеличенных трезвучия в различных обращешях...

В итоге: всякий гармонический оборот, основанный на «передергивании» тонов, подмене одного другим по „приблизительности", будет неисполним на полихорде: врядли удастся связно исполнить 5 — 6 тактов из Вагнера... без сомнения неисполним будет Скрябин (допускавший такия поразительныя „вольности", как попытка „обойтись без бемолей" в ор. 74 № 3, где вся первая половина prelud'a искажена, благодаря этому, до неузнаваемости), пострадают и „могучая кучка" и „молодая Франция" (Стравинский в особенности); словом — фильтровка post-Баховской музыки будет изрядная... Зато впервые прозвучит неискаженною народная песня Востока и Севера. <...>

<...> Освободившись от шаблона темперации, слух человеческий сделает такия успехи в тонкости мелодических восприятий, о которых мы сейчас едва можем мечтать. Порукою за неутопичность наших мечтаний— народная песня Востока, в интервалах которой наш культурный слух до сих пор не может точно разобраться. Ужели же наше ухо грубее организовано? Не в систематическом ли искажении слуха Баховским наследием причина этого? Так или иначе — покажет недалекое будущее... ибо мы живем "накануне"

Арсений Авраамов.